Maria, -- You won’t have me? You won’t!
доместик-субурбан драмы такого рода моим кином назвать трудно. у меня вообще нет своего кино, я не синефил, как бы порой не пыжилась
и этот тот случай, когда реценщию эберта (кого ж ещё) я прочла ДО просмотра, что мешало. выискивала отмеченные им сцены, видела усмотренные им проблемы и оттенки. но в результате обнаружила нечто иное
историю людей, которые действительно влюбились. и разница в судьбе обеих семей - в том, что хэнк любил эдит или слишком сильно, или вовсе не любил. может, и то, и то - с него станется. терри любила по-человечески: рвала и метала, страдала, кричала.
секс как принак свободы своего чувства, измена как месть за непонимание, за инакость. стыд перед детьми, чистыми и мудрыми.
меня пробило на слёзы. две актрисы, которых я чувствую - наоми и лора, грустно было вдвойне, ибо за них обеих. когда они плачут, они плачут по-настоящему.
в конце не на шутку испугалась за эдит с дочкой, но быстро убедила себя, что никакой катастрофы на путях там не было
было что-то алленовское в этой истории, только проще и больнее
и этот тот случай, когда реценщию эберта (кого ж ещё) я прочла ДО просмотра, что мешало. выискивала отмеченные им сцены, видела усмотренные им проблемы и оттенки. но в результате обнаружила нечто иное
историю людей, которые действительно влюбились. и разница в судьбе обеих семей - в том, что хэнк любил эдит или слишком сильно, или вовсе не любил. может, и то, и то - с него станется. терри любила по-человечески: рвала и метала, страдала, кричала.
секс как принак свободы своего чувства, измена как месть за непонимание, за инакость. стыд перед детьми, чистыми и мудрыми.
меня пробило на слёзы. две актрисы, которых я чувствую - наоми и лора, грустно было вдвойне, ибо за них обеих. когда они плачут, они плачут по-настоящему.
в конце не на шутку испугалась за эдит с дочкой, но быстро убедила себя, что никакой катастрофы на путях там не было
было что-то алленовское в этой истории, только проще и больнее